Польский профессор-ботаник Роман Кобендза - R. Kobendza - (1955 год) описывал нарастание каллюса и частичное или полное заживление пней лиственницы, сосны, тсуги, объясняя эти случаи естественным срастанием корней.
Дж. Сафар (1957 год) отмечал заживление пней пихты, бука при срастании их с живыми деревьями в естественных лесах.
С. К. Павзей (1962 год) рассматривал срастание корней в насаждении сосны замечательной: 46% пней в прореженном насаждении были живыми, причём в более густом насаждении процент срастания был выше.
М. Симунович (1958 год) наблюдал живые пни на расстоянии 2 м от ближайшего сросшегося с ним живого дерева у сосны алепской и сосны итальянской, на расстоянии до 3 м у сосны приморской.
Как один из элементов борьбы с засухой, особенно для сосны алепской, автор рекомендовал групповую посадку сеянцев (по 3-5 шт. в посадочную щель); это приводит к быстрому срастанию корневых систем.
Опытный сбор живицы с живых пней дал возможность получить с поверхности пня сосны алепской 14-42% живицы в сравнении с ближайшими стволами, у сосны приморской — 0,9-0,3 кг.
Тумилович (1957 год) описывал структуру каллюса живых пней лиственницы и различия между ними и нормальной древесиной, отмечая заживление пней как действие естественных корневых прививок.
Ф. Борман (1961 год) считал, что живые пни функционируют от деятельности сросшихся с ними деревьев, это явление он наблюдал в насаждениях сосны веймутовой.
Опытный сбор живицы с живых пней дал возможность получить с поверхности пня сосны алепской 14-42% живицы в сравнении с ближайшими стволами, у сосны приморской — 0,9-0,3 кг.
Тумилович (1957 год) описывал структуру каллюса живых пней лиственницы и различия между ними и нормальной древесиной, отмечая заживление пней как действие естественных корневых прививок.
Ф. Борман (1961 год) считал, что живые пни функционируют от деятельности сросшихся с ними деревьев, это явление он наблюдал в насаждениях сосны веймутовой.
Для выяснения жизнедеятельности пней он поставил специальные опыты, которые показывают, что пни, не сросшиеся своими корнями с другими деревьями, отмирают через год после рубки дерева, а со сросшимися корнями — растут до 10 лет.
Большинство живых пней находилось на расстоянии до 2,5 м от живого дерева, наибольшее расстояние между ними было 3,1 м.
Клетки ксилемы и флоэмы изменяли свои очертания после рубки: вместо вертикальной они приобретают горизонтальную ориентацию, камбий функционирует ежегодно. Автор объяснял это явление тем, что камбиальные клетки пня получали ауксин от сросшегося с ним дерева через сросшиеся корни, и рост пня продолжался ввиду подачи питательных веществ через срастание. Это говорит о том, что одно дерево может влиять на другое дерево, сросшееся с ним. Однако физиологические взаимоотношения между пнём и сросшимся с ним деревом ещё не совсем ясны. В большинстве случаев наблюдалось, что только те корни пня жизнедеятельны, которые непосредственно срослись с живым деревом, и эти же корни и функционируют. В свою очередь живое дерево может использовать корни пня для увеличения своих запасов воды и пищи.
Ф. С. Пейдж (1924 год) предполагал, что живые пни после рубок ухода — показатель срастания корней. В двух прочищенных насаждениях 53 и 88 лет он нашёл соответственно 58 и 54% живых пней срубленных деревьев через год после вырубки. Раскопки показали, что живые пни неизменно срастались с соседними оставшимися деревьями.
Ф. Борман и Б. Грехем (1959 год) обнаружили живые корневые системы на старых вырубках. Они отметили, что некоторые старые пни и деревья с усохшими кронами получали питательные вещества через сросшиеся корни от живых деревьев.
Р. Ланнер (1961 год) изучал свойства живых пней, их долговечность и рост шести хвойных пород в Сиерро-Неваде, национальных лесах Калифорнии. Он обследовал живые пни сосны, тсуги, пихты, кедра. При росте пня кольцо каллюсовых тканей образовалось вокруг его верхушки, иногда ткани покрывали всю поверхность среза.
Ф. С. Пейдж (1924 год) предполагал, что живые пни после рубок ухода — показатель срастания корней. В двух прочищенных насаждениях 53 и 88 лет он нашёл соответственно 58 и 54% живых пней срубленных деревьев через год после вырубки. Раскопки показали, что живые пни неизменно срастались с соседними оставшимися деревьями.
Ф. Борман и Б. Грехем (1959 год) обнаружили живые корневые системы на старых вырубках. Они отметили, что некоторые старые пни и деревья с усохшими кронами получали питательные вещества через сросшиеся корни от живых деревьев.
Р. Ланнер (1961 год) изучал свойства живых пней, их долговечность и рост шести хвойных пород в Сиерро-Неваде, национальных лесах Калифорнии. Он обследовал живые пни сосны, тсуги, пихты, кедра. При росте пня кольцо каллюсовых тканей образовалось вокруг его верхушки, иногда ткани покрывали всю поверхность среза.
У некоторых пней только один корень передавал питательные вещества от живого дерева, в этом случае только часть пня прямо над корнем живая.
Кора живых пней имеет «нормальный», или живой, вид, резко отличаясь от тусклого вида типично мёртвой коры; древесина живых пней постепенно дифференцируется на заболонь и сердцевину. На радиальных разрезах пихты и псевдотсуги хорошо видны первоначальные и вновь образованные заболонь и сердцевина.
Возраст существования живых пней различен. Ланнер наблюдал живые пни от 35 до 87 лет, рекордное существование живого пня отмечено у дугласовой пихты — 200 лет (Невинс, 1916 год).
Хотя живые пни не имеют зелёной кроны, вода и минеральные вещества в них могут подниматься вверх до 3 м.
Рост новых тканей пня обычно, но не всегда, медленнее, чем у деревьев перед рубкой. Иногда бывает почти такой же и даже увеличивается (например, у пихты). На скорость роста могут влиять размеры и количество корневых срастаний или сросшихся с пнём живых деревьев.
Возраст вновь образуемых тканей определить трудно из-за отсутствия разницы между весенней и осенней древесиной, особенно это относится к кедру.
Большинство живых пней размещалось на расстоянии не более 1,8 л от сросшихся с ними деревьев, но были случаи удаления на 3 м или даже на 7 м, а у дугласовой пихты даже на 15 м (Пемберфок, 1920 год).
После вырубки оставшиеся деревья используют корневую систему сросшихся с ними срубленных деревьев.
После вырубки оставшиеся деревья используют корневую систему сросшихся с ними срубленных деревьев.
Это явление может помочь объяснить почему «разреживание снизу» (то есть удаление деревьев низшего класса) иногда увеличивает рост оставшихся деревьев, а также сильный рост угнетённых деревьев после вырубки доминирующих деревьев.
Немецкий учёный, лесовод Р. Гартиг (1894 год) также наблюдал живые пни пихты, ели, лиственницы, редко сосны и объясняет этот факт тем, что питательные вещества растущего дерева переходят через сросшиеся корни в пень срубленного дерева и обусловливают образование на пне наплыва.
Е. Холмсгард и О. Шарфф (1963 год) приводили данные о количестве живых пней и сросшихся корней в 25 насаждениях различного возраста, густоты, количества прореживаний. Они определяли расстояние между живыми пнями и деревом, с которым они связаны, возраст живых пней, действие пня на высоту и диаметр живого дерева, взаимоотношения их корневых систем.
Т. Сатоо (1964 год) изучал живые пни в 40-летних насаждениях кипариса туполистного (Япония). Он обнаружил значительное количество живых пней, поверхность которых частично или полностью заплыла каллюсом, их корни срослись с одним или несколькими живыми деревьями, удалённными на значительное расстояние.
Немецкий учёный, лесовод Р. Гартиг (1894 год) также наблюдал живые пни пихты, ели, лиственницы, редко сосны и объясняет этот факт тем, что питательные вещества растущего дерева переходят через сросшиеся корни в пень срубленного дерева и обусловливают образование на пне наплыва.
Е. Холмсгард и О. Шарфф (1963 год) приводили данные о количестве живых пней и сросшихся корней в 25 насаждениях различного возраста, густоты, количества прореживаний. Они определяли расстояние между живыми пнями и деревом, с которым они связаны, возраст живых пней, действие пня на высоту и диаметр живого дерева, взаимоотношения их корневых систем.
Т. Сатоо (1964 год) изучал живые пни в 40-летних насаждениях кипариса туполистного (Япония). Он обнаружил значительное количество живых пней, поверхность которых частично или полностью заплыла каллюсом, их корни срослись с одним или несколькими живыми деревьями, удалённными на значительное расстояние.
Количество деревьев со сросшимися корнями с известным приближением он выразил формулой
q = aN2 : n(N—n),
где N — общее количество деревьев и пней; n — общее количество пней (живых и мёртвых); a — количество живых пней; q — количество деревьев со сросшимися корнями на данном участке.
О поглощении растворов свежесрезанными пнями сообщают Р. Труе, Т. Джуди и Е. Росс (1955 год).
О поглощении растворов свежесрезанными пнями сообщают Р. Труе, Т. Джуди и Е. Росс (1955 год).
Существование живых пней говорит о значительной роли срастания корневых систем в жизнедеятельности лесных насаждений.
В отечественной литературе существование живых пней отмечали М. М. Бескаравайный, А. П. Юновидов, Н. И. Ивченко, А. П. Сляднев, Ф. П. Любич и другие.
Все они полагали, что жизнедеятельность пней продолжается в связи со срастанием их корневых систем с живыми деревьями и передачей пластических веществ от живого дерева пню через сросшиеся корни. Однако детального исследования этого явления не было.
Русский учёный-геоботаник Н. И. Рубцов (1950 год) наблюдал живые пни лиственницы в Ленинграде; А. П. Юновидов — живые пни сосны обыкновенной в возрасте 120-130 лет в Государственном питомнике Боровое; С. В. Шевченко (1952 год) — живые пни пихты европейской в Прикарпатье; А. П. Сляднев (1953 год) — живые пни сосны обыкновенной в Брянской области.
Г. Д. Ярославцев и А. И. Ромашкин (1956 год) находили живые пни сосны крымской и дуба пушистого в Ялтинском лесхозе. Они считали, что срастание деревьев и пней корнями не только повышает выживаемость и увеличивает прирост растущих деревьев, но и способствует закреплению почвы и предохраняет её от смыва на склонах, поэтому живые пни целесообразно сохранять.
Приведённый обзор говорит о том, что срастание корней деревьев играет некоторую роль в их жизнедеятельности, существование живых пней показывает влияние одного дерева на другое через сросшиеся корни.
Г. Д. Ярославцев и А. И. Ромашкин (1956 год) находили живые пни сосны крымской и дуба пушистого в Ялтинском лесхозе. Они считали, что срастание деревьев и пней корнями не только повышает выживаемость и увеличивает прирост растущих деревьев, но и способствует закреплению почвы и предохраняет её от смыва на склонах, поэтому живые пни целесообразно сохранять.
Приведённый обзор говорит о том, что срастание корней деревьев играет некоторую роль в их жизнедеятельности, существование живых пней показывает влияние одного дерева на другое через сросшиеся корни.
Заплывание пней можно рассматривать как положительный фактор в общем биологическом цикле жизнедеятельности насаждения, так как заплывающий пень не гниёт, то есть не может служить источником болезней. Живые пни хвойных могут иметь некоторое практическое значение, выделяя некоторое количество смолы. Кроме того, корни живого пня могут служить дополнительными источниками питания для оставшегося дерева, что также имеет свою положительную сторону. Некоторый отток питательных веществ в живой корень уменьшается с каждым годом, а после заплывания пня он очень незначителен, судя по величине отлагаемых годичных колец пня, а корневая система его тем не менее весьма деятельна.
ным срастанием
корней. Дж. Сафар (1957) отмечал заживление пней пихты, бука при
срастании их с живыми деревьями в естественных лесах.
С. К. Павзей (1962) рассматривал срастание корней в насаждении сосны замечательной: 46% пней в прореженном насаждении были живыми, причем в более густом насаждении процент срастания был выше. М. Симунович (1958) наблюдал живые пни на расстоянии 2 м от ближайшего сросшегося с ним живого дерева у сосны алепской и сосны итальянской, на расстоянии до 3 м у сосны приморской. Как один из элементов борьбы с засухой, особенно для сосны алепской, автор рекомендовал групповую посадку сеянцев (по 3—5 шт. в посадочную щель); это приводит к быстрому срастанию корневых систем.
Опытный сбор живицы с живых пней дал возможность получить с поверхности пня сосны алепской 14—42% живицы в сравнении с ближайшими стволами, у сосны приморской — 0,9—0,3 кг.
Тумилович (1957) описывал структуру каллюса живых пней лиственницы и различия между ними и нормальной древесиной, отмечая заживление пней как действие естественных корневых прививок.
Ф. Борман (1961) считал, что живые пни функционируют от деятельности сросшихся с ними деревьев, это явление он наблюдал в насаждениях сосны веймутовой. Для выяснения жизнедеятельности пней он поставил специальные опыты, которые показывают, что пни, не сросшиеся своими корнями с другими деревьями, отмирают через год после рубки дерева, а со сросшимися корнями — растут до 10 лет. Большинство живых пней находилось на расстоянии до 2,5 м от живого дерева, наибольшее расстояние между ними было 3,1 м. Клетки ксилемы и флоэмы изменяли свои очертания после рубки: вместо вертикальной они приобретают горизонтальную ориентацию, камбий функционирует ежегодно. Автор объяснял это явление тем, что камбиальные клетки пня получали ауксин от сросшегося с ним дерева через сросшиеся корни, и рост пня продолжался ввиду подачи питательных веществ через срастание. Это говорит о том, что одно дерево может влиять на другое дерево, сросшееся с ним. Однако физиологические взаимоотношения между пнем и сросшимся с ним деревом еще не совсем ясны. В большинстве случаев наблюдалось, что только те корни пня жизнедеятельны, которые непосредственно срослись с живым деревом, и эти же корни и функционируют. В свою очередь живое дерево может использовать корни пня для увеличения своих запасов воды и пищи.
Ф. С. Пейдж (1924) предполагал, что живые пни после рубок ухода — показатель срастания корней. В двух прочищенных насаждениях 53 и 88 лет он нашел соответственно 58 и 54% живых пней срубленных деревьев через год после вырубки. Раскопки показали, что живые пни неизменно срастались с соседними оставшимися деревьями.
Ф. Борман и Б. Грехем (1959) обнаружили живые корневые системы на старых вырубках. Они отметили, что некоторые старые пни и деревья с усохшими кронами получали питательные вещества через сросшиеся корни от живых деревьев.
Р. Ланнер (1961) изучал свойства живых пней, их долговечность и рост шести хвойных пород в Сиерро-Неваде, национальных лесах Калифорнии. Он обследовал живые пни сосны, тсуги, пихты, кедра. При росте пня кольцо каллюсовых тканей Образовалось вокруг его верхушки, иногда ткани покрывали всю поверхность среза. У некоторых пней только один корень передавал питательные вещества от живого дерева, в этом случае только часть пня прямо над корнем живая. Кора живых пней имеет «нормальный», или живой, вид, резко отличаясь от тусклого вида типично мертвой коры; древесина живых пней постепенно дифференцируется на заболонь и сердцевину. На радиальных разрезах пихты и псевдотсуги хорошо видны первоначальные и вновь образованные заболонь и сердцевина. Возраст существования живых пней различен. Ланнер наблюдал живые пни от 35 до 87 лет, рекордное существование живого пня отмечено у дугласовой пихты — 200 лет (Невинс, 1916). Хотя живые пни не имеют зеленой кроны, вода и минеральные вещества в них могут подниматься вверх до 3 м. Рост новых тканей пня обычно, но не всегда, медленнее, чем у деревьев перед рубкой. Иногда бывает почти такой же и даже увеличивается (например, у пихты). На скорость роста могут влиять размеры и количество корневых срастаний или сросшихся с пнем живых деревьев. Возраст вновь образуемых тканей определить трудно из-за отсутствия разницы между весенней и осенней древесиной, особенно это относится к кедру. Большинство живых пней размещалось на расстоянии не более 1,8 л от сросшихся с ними деревьев, но были случаи удаления на 3 м или даже на 7 м, а у дугласовой пихты даже на 15 м (Пемберфок, 1920).
После вырубки оставшиеся деревья используют корневую систему сросшихся с ними срубленных деревьев. Это явление может помочь объяснить, считает Лайнер, почему «разреживание снизу» (т. е. удаление деревьев низшего класса) иногда увеличивает рост оставшихся деревьев, а также сильный рост угнетенных деревьев после вырубки доминирующих деревьев.
Р. Гартиг (1894) также наблюдал живые пни пихты, ели, лиственницы, редко сосны и объясняет этот факт тем, что питательные вещества растущего дерева переходят через сросшиеся корни в пень срубленного дерева и обусловливают образование на пне наплыва.
Е. Холмсгард и О. Шарфф (1963) приводили данные о количестве живых пней и сросшихся корней в 25 насаждениях различного возраста, густоты, количества прореживаний. Они определяли расстояние между живыми пнями и деревом, с которым они связаны, возраст живых пней, действие пня на высоту и диаметр живого дерева, взаимоотношения их корневых систем.
Т. Сатоо (1964) изучал живые пни в 40-летних насаждениях кипариса туполистного (Япония). Он обнаружил значительное количество живых пней, поверхность которых частично или полностью заплыла каллюсом, их корни срослись с одним или несколькими живыми деревьями, удаленнными на значительное расстояние. Количество деревьев со сросшимися корнями с известным приближением он выразил формулой q = aN2 : n(N—n), где N — общее количество деревьев и пней; n — общее количество пней (живых и мертвых); a — количество живых пней; q — количество деревьев со сросшимися корнями на данном участке.
О поглощении растворов свежесрезанными пнями сообщают Р. Труе, Т. Джуди и Е. Росс (1955). Существование живых пней говорит о значительной роли срастания корневых систем в жизнедеятельности лесных насаждений.
В отечественной литературе существование живых пней отмечали М. М. Бескаравайный, А. П. Юновидов, Н. И. Ивченко, А. П. Сляднев, Ф. П. Любич и др. Все они полагали, что жизнедеятельность пней продолжается в связи со срастанием их корневых систем с живыми деревьями и передачей пластических веществ от живого дерева пню через сросшиеся корни. Однако детального исследования этого явления не было. Н. И. Рубцов (1950) наблюдал живые пни лиственницы в Ленинграде; А. П. Юновидов — живые пни сосны обыкновенной в возрасте 120—130 лет в Государственном питомнике Боровое; С. В. Шевченко (1952)—живые пни пихты европейской в Прикарпатье; А. П. Сляднев (1953)—живые пни сосны обыкновенной в Брянской области.
Г. Д. Ярославцев и А. И. Ромашкин (1956) находили живые пни сосны крымской и дуба пушистого в Ялтинском лесхозе. Они считали, что срастание деревьев и пней корнями не только повышает выживаемость и увеличивает прирост растущих деревьев, но и способствует закреплению почвы и предохраняет ее от смыва на склонах, поэтому живые пни целесообразно сохранять.
Приведенный литературный обзор говорит о том, что срастание корней деревьев играет некоторую роль в их жизнедеятельности, существование живых пней показывает влияние одного дерева на другое через сросшиеся корни. Заплывание пней можно рассматривать как положительный фактор в общем биологическом цикле жизнедеятельности насаждения, так как заплывающий пень не гниет, т. е. не может служить источником болезней, живые пни хвойных могут иметь некоторое практическое значение, выделяя некоторое количество смолы. Кроме того, корни живого пня могут служить дополнительными источниками питания для оставшегося дерева, что также имеет свою положительную сторону. Некоторый отток питательных веществ в живой корень уменьшается с каждым годом, а после заплывания пня он очень незначителен, судя по величине отлагаемых годичных колец пня, а корневая система его тем не менее весьма деятельна.
Источник: https://www.activestudy.info/zhivye-pni/ © Зооинженерный факультет МСХА
С. К. Павзей (1962) рассматривал срастание корней в насаждении сосны замечательной: 46% пней в прореженном насаждении были живыми, причем в более густом насаждении процент срастания был выше. М. Симунович (1958) наблюдал живые пни на расстоянии 2 м от ближайшего сросшегося с ним живого дерева у сосны алепской и сосны итальянской, на расстоянии до 3 м у сосны приморской. Как один из элементов борьбы с засухой, особенно для сосны алепской, автор рекомендовал групповую посадку сеянцев (по 3—5 шт. в посадочную щель); это приводит к быстрому срастанию корневых систем.
Опытный сбор живицы с живых пней дал возможность получить с поверхности пня сосны алепской 14—42% живицы в сравнении с ближайшими стволами, у сосны приморской — 0,9—0,3 кг.
Тумилович (1957) описывал структуру каллюса живых пней лиственницы и различия между ними и нормальной древесиной, отмечая заживление пней как действие естественных корневых прививок.
Ф. Борман (1961) считал, что живые пни функционируют от деятельности сросшихся с ними деревьев, это явление он наблюдал в насаждениях сосны веймутовой. Для выяснения жизнедеятельности пней он поставил специальные опыты, которые показывают, что пни, не сросшиеся своими корнями с другими деревьями, отмирают через год после рубки дерева, а со сросшимися корнями — растут до 10 лет. Большинство живых пней находилось на расстоянии до 2,5 м от живого дерева, наибольшее расстояние между ними было 3,1 м. Клетки ксилемы и флоэмы изменяли свои очертания после рубки: вместо вертикальной они приобретают горизонтальную ориентацию, камбий функционирует ежегодно. Автор объяснял это явление тем, что камбиальные клетки пня получали ауксин от сросшегося с ним дерева через сросшиеся корни, и рост пня продолжался ввиду подачи питательных веществ через срастание. Это говорит о том, что одно дерево может влиять на другое дерево, сросшееся с ним. Однако физиологические взаимоотношения между пнем и сросшимся с ним деревом еще не совсем ясны. В большинстве случаев наблюдалось, что только те корни пня жизнедеятельны, которые непосредственно срослись с живым деревом, и эти же корни и функционируют. В свою очередь живое дерево может использовать корни пня для увеличения своих запасов воды и пищи.
Ф. С. Пейдж (1924) предполагал, что живые пни после рубок ухода — показатель срастания корней. В двух прочищенных насаждениях 53 и 88 лет он нашел соответственно 58 и 54% живых пней срубленных деревьев через год после вырубки. Раскопки показали, что живые пни неизменно срастались с соседними оставшимися деревьями.
Ф. Борман и Б. Грехем (1959) обнаружили живые корневые системы на старых вырубках. Они отметили, что некоторые старые пни и деревья с усохшими кронами получали питательные вещества через сросшиеся корни от живых деревьев.
Р. Ланнер (1961) изучал свойства живых пней, их долговечность и рост шести хвойных пород в Сиерро-Неваде, национальных лесах Калифорнии. Он обследовал живые пни сосны, тсуги, пихты, кедра. При росте пня кольцо каллюсовых тканей Образовалось вокруг его верхушки, иногда ткани покрывали всю поверхность среза. У некоторых пней только один корень передавал питательные вещества от живого дерева, в этом случае только часть пня прямо над корнем живая. Кора живых пней имеет «нормальный», или живой, вид, резко отличаясь от тусклого вида типично мертвой коры; древесина живых пней постепенно дифференцируется на заболонь и сердцевину. На радиальных разрезах пихты и псевдотсуги хорошо видны первоначальные и вновь образованные заболонь и сердцевина. Возраст существования живых пней различен. Ланнер наблюдал живые пни от 35 до 87 лет, рекордное существование живого пня отмечено у дугласовой пихты — 200 лет (Невинс, 1916). Хотя живые пни не имеют зеленой кроны, вода и минеральные вещества в них могут подниматься вверх до 3 м. Рост новых тканей пня обычно, но не всегда, медленнее, чем у деревьев перед рубкой. Иногда бывает почти такой же и даже увеличивается (например, у пихты). На скорость роста могут влиять размеры и количество корневых срастаний или сросшихся с пнем живых деревьев. Возраст вновь образуемых тканей определить трудно из-за отсутствия разницы между весенней и осенней древесиной, особенно это относится к кедру. Большинство живых пней размещалось на расстоянии не более 1,8 л от сросшихся с ними деревьев, но были случаи удаления на 3 м или даже на 7 м, а у дугласовой пихты даже на 15 м (Пемберфок, 1920).
После вырубки оставшиеся деревья используют корневую систему сросшихся с ними срубленных деревьев. Это явление может помочь объяснить, считает Лайнер, почему «разреживание снизу» (т. е. удаление деревьев низшего класса) иногда увеличивает рост оставшихся деревьев, а также сильный рост угнетенных деревьев после вырубки доминирующих деревьев.
Р. Гартиг (1894) также наблюдал живые пни пихты, ели, лиственницы, редко сосны и объясняет этот факт тем, что питательные вещества растущего дерева переходят через сросшиеся корни в пень срубленного дерева и обусловливают образование на пне наплыва.
Е. Холмсгард и О. Шарфф (1963) приводили данные о количестве живых пней и сросшихся корней в 25 насаждениях различного возраста, густоты, количества прореживаний. Они определяли расстояние между живыми пнями и деревом, с которым они связаны, возраст живых пней, действие пня на высоту и диаметр живого дерева, взаимоотношения их корневых систем.
Т. Сатоо (1964) изучал живые пни в 40-летних насаждениях кипариса туполистного (Япония). Он обнаружил значительное количество живых пней, поверхность которых частично или полностью заплыла каллюсом, их корни срослись с одним или несколькими живыми деревьями, удаленнными на значительное расстояние. Количество деревьев со сросшимися корнями с известным приближением он выразил формулой q = aN2 : n(N—n), где N — общее количество деревьев и пней; n — общее количество пней (живых и мертвых); a — количество живых пней; q — количество деревьев со сросшимися корнями на данном участке.
О поглощении растворов свежесрезанными пнями сообщают Р. Труе, Т. Джуди и Е. Росс (1955). Существование живых пней говорит о значительной роли срастания корневых систем в жизнедеятельности лесных насаждений.
В отечественной литературе существование живых пней отмечали М. М. Бескаравайный, А. П. Юновидов, Н. И. Ивченко, А. П. Сляднев, Ф. П. Любич и др. Все они полагали, что жизнедеятельность пней продолжается в связи со срастанием их корневых систем с живыми деревьями и передачей пластических веществ от живого дерева пню через сросшиеся корни. Однако детального исследования этого явления не было. Н. И. Рубцов (1950) наблюдал живые пни лиственницы в Ленинграде; А. П. Юновидов — живые пни сосны обыкновенной в возрасте 120—130 лет в Государственном питомнике Боровое; С. В. Шевченко (1952)—живые пни пихты европейской в Прикарпатье; А. П. Сляднев (1953)—живые пни сосны обыкновенной в Брянской области.
Г. Д. Ярославцев и А. И. Ромашкин (1956) находили живые пни сосны крымской и дуба пушистого в Ялтинском лесхозе. Они считали, что срастание деревьев и пней корнями не только повышает выживаемость и увеличивает прирост растущих деревьев, но и способствует закреплению почвы и предохраняет ее от смыва на склонах, поэтому живые пни целесообразно сохранять.
Приведенный литературный обзор говорит о том, что срастание корней деревьев играет некоторую роль в их жизнедеятельности, существование живых пней показывает влияние одного дерева на другое через сросшиеся корни. Заплывание пней можно рассматривать как положительный фактор в общем биологическом цикле жизнедеятельности насаждения, так как заплывающий пень не гниет, т. е. не может служить источником болезней, живые пни хвойных могут иметь некоторое практическое значение, выделяя некоторое количество смолы. Кроме того, корни живого пня могут служить дополнительными источниками питания для оставшегося дерева, что также имеет свою положительную сторону. Некоторый отток питательных веществ в живой корень уменьшается с каждым годом, а после заплывания пня он очень незначителен, судя по величине отлагаемых годичных колец пня, а корневая система его тем не менее весьма деятельна.
Источник: https://www.activestudy.info/zhivye-pni/ © Зооинженерный факультет МСХА
Р. Кобендза (1955)
описывает нарастание каллюса и частичное или полное заживление пней
лиственницы, сосны, тсуги, объясняя эти случаи естественным срастанием
корней. Дж. Сафар (1957) отмечал заживление пней пихты, бука при
срастании их с живыми деревьями в естественных лесах.
С. К. Павзей (1962) рассматривал срастание корней в насаждении сосны замечательной: 46% пней в прореженном насаждении были живыми, причем в более густом насаждении процент срастания был выше. М. Симунович (1958) наблюдал живые пни на расстоянии 2 м от ближайшего сросшегося с ним живого дерева у сосны алепской и сосны итальянской, на расстоянии до 3 м у сосны приморской. Как один из элементов борьбы с засухой, особенно для сосны алепской, автор рекомендовал групповую посадку сеянцев (по 3—5 шт. в посадочную щель); это приводит к быстрому срастанию корневых систем.
Опытный сбор живицы с живых пней дал возможность получить с поверхности пня сосны алепской 14—42% живицы в сравнении с ближайшими стволами, у сосны приморской — 0,9—0,3 кг.
Тумилович (1957) описывал структуру каллюса живых пней лиственницы и различия между ними и нормальной древесиной, отмечая заживление пней как действие естественных корневых прививок.
Ф. Борман (1961) считал, что живые пни функционируют от деятельности сросшихся с ними деревьев, это явление он наблюдал в насаждениях сосны веймутовой. Для выяснения жизнедеятельности пней он поставил специальные опыты, которые показывают, что пни, не сросшиеся своими корнями с другими деревьями, отмирают через год после рубки дерева, а со сросшимися корнями — растут до 10 лет. Большинство живых пней находилось на расстоянии до 2,5 м от живого дерева, наибольшее расстояние между ними было 3,1 м. Клетки ксилемы и флоэмы изменяли свои очертания после рубки: вместо вертикальной они приобретают горизонтальную ориентацию, камбий функционирует ежегодно. Автор объяснял это явление тем, что камбиальные клетки пня получали ауксин от сросшегося с ним дерева через сросшиеся корни, и рост пня продолжался ввиду подачи питательных веществ через срастание. Это говорит о том, что одно дерево может влиять на другое дерево, сросшееся с ним. Однако физиологические взаимоотношения между пнем и сросшимся с ним деревом еще не совсем ясны. В большинстве случаев наблюдалось, что только те корни пня жизнедеятельны, которые непосредственно срослись с живым деревом, и эти же корни и функционируют. В свою очередь живое дерево может использовать корни пня для увеличения своих запасов воды и пищи.
Ф. С. Пейдж (1924) предполагал, что живые пни после рубок ухода — показатель срастания корней. В двух прочищенных насаждениях 53 и 88 лет он нашел соответственно 58 и 54% живых пней срубленных деревьев через год после вырубки. Раскопки показали, что живые пни неизменно срастались с соседними оставшимися деревьями.
Ф. Борман и Б. Грехем (1959) обнаружили живые корневые системы на старых вырубках. Они отметили, что некоторые старые пни и деревья с усохшими кронами получали питательные вещества через сросшиеся корни от живых деревьев.
Р. Ланнер (1961) изучал свойства живых пней, их долговечность и рост шести хвойных пород в Сиерро-Неваде, национальных лесах Калифорнии. Он обследовал живые пни сосны, тсуги, пихты, кедра. При росте пня кольцо каллюсовых тканей Образовалось вокруг его верхушки, иногда ткани покрывали всю поверхность среза. У некоторых пней только один корень передавал питательные вещества от живого дерева, в этом случае только часть пня прямо над корнем живая. Кора живых пней имеет «нормальный», или живой, вид, резко отличаясь от тусклого вида типично мертвой коры; древесина живых пней постепенно дифференцируется на заболонь и сердцевину. На радиальных разрезах пихты и псевдотсуги хорошо видны первоначальные и вновь образованные заболонь и сердцевина. Возраст существования живых пней различен. Ланнер наблюдал живые пни от 35 до 87 лет, рекордное существование живого пня отмечено у дугласовой пихты — 200 лет (Невинс, 1916). Хотя живые пни не имеют зеленой кроны, вода и минеральные вещества в них могут подниматься вверх до 3 м. Рост новых тканей пня обычно, но не всегда, медленнее, чем у деревьев перед рубкой. Иногда бывает почти такой же и даже увеличивается (например, у пихты). На скорость роста могут влиять размеры и количество корневых срастаний или сросшихся с пнем живых деревьев. Возраст вновь образуемых тканей определить трудно из-за отсутствия разницы между весенней и осенней древесиной, особенно это относится к кедру. Большинство живых пней размещалось на расстоянии не более 1,8 л от сросшихся с ними деревьев, но были случаи удаления на 3 м или даже на 7 м, а у дугласовой пихты даже на 15 м (Пемберфок, 1920).
После вырубки оставшиеся деревья используют корневую систему сросшихся с ними срубленных деревьев. Это явление может помочь объяснить, считает Лайнер, почему «разреживание снизу» (т. е. удаление деревьев низшего класса) иногда увеличивает рост оставшихся деревьев, а также сильный рост угнетенных деревьев после вырубки доминирующих деревьев.
Р. Гартиг (1894) также наблюдал живые пни пихты, ели, лиственницы, редко сосны и объясняет этот факт тем, что питательные вещества растущего дерева переходят через сросшиеся корни в пень срубленного дерева и обусловливают образование на пне наплыва.
Е. Холмсгард и О. Шарфф (1963) приводили данные о количестве живых пней и сросшихся корней в 25 насаждениях различного возраста, густоты, количества прореживаний. Они определяли расстояние между живыми пнями и деревом, с которым они связаны, возраст живых пней, действие пня на высоту и диаметр живого дерева, взаимоотношения их корневых систем.
Т. Сатоо (1964) изучал живые пни в 40-летних насаждениях кипариса туполистного (Япония). Он обнаружил значительное количество живых пней, поверхность которых частично или полностью заплыла каллюсом, их корни срослись с одним или несколькими живыми деревьями, удаленнными на значительное расстояние. Количество деревьев со сросшимися корнями с известным приближением он выразил формулой q = aN2 : n(N—n), где N — общее количество деревьев и пней; n — общее количество пней (живых и мертвых); a — количество живых пней; q — количество деревьев со сросшимися корнями на данном участке.
О поглощении растворов свежесрезанными пнями сообщают Р. Труе, Т. Джуди и Е. Росс (1955). Существование живых пней говорит о значительной роли срастания корневых систем в жизнедеятельности лесных насаждений.
В отечественной литературе существование живых пней отмечали М. М. Бескаравайный, А. П. Юновидов, Н. И. Ивченко, А. П. Сляднев, Ф. П. Любич и др. Все они полагали, что жизнедеятельность пней продолжается в связи со срастанием их корневых систем с живыми деревьями и передачей пластических веществ от живого дерева пню через сросшиеся корни. Однако детального исследования этого явления не было. Н. И. Рубцов (1950) наблюдал живые пни лиственницы в Ленинграде; А. П. Юновидов — живые пни сосны обыкновенной в возрасте 120—130 лет в Государственном питомнике Боровое; С. В. Шевченко (1952)—живые пни пихты европейской в Прикарпатье; А. П. Сляднев (1953)—живые пни сосны обыкновенной в Брянской области.
Г. Д. Ярославцев и А. И. Ромашкин (1956) находили живые пни сосны крымской и дуба пушистого в Ялтинском лесхозе. Они считали, что срастание деревьев и пней корнями не только повышает выживаемость и увеличивает прирост растущих деревьев, но и способствует закреплению почвы и предохраняет ее от смыва на склонах, поэтому живые пни целесообразно сохранять.
Приведенный литературный обзор говорит о том, что срастание корней деревьев играет некоторую роль в их жизнедеятельности, существование живых пней показывает влияние одного дерева на другое через сросшиеся корни. Заплывание пней можно рассматривать как положительный фактор в общем биологическом цикле жизнедеятельности насаждения, так как заплывающий пень не гниет, т. е. не может служить источником болезней, живые пни хвойных могут иметь некоторое практическое значение, выделяя некоторое количество смолы. Кроме того, корни живого пня могут служить дополнительными источниками питания для оставшегося дерева, что также имеет свою положительную сторону. Некоторый отток питательных веществ в живой корень уменьшается с каждым годом, а после заплывания пня он очень незначителен, судя по величине отлагаемых годичных колец пня, а корневая система его тем не менее весьма деятельна.
Источник: https://www.activestudy.info/zhivye-pni/ © Зооинженерный факультет МСХА
С. К. Павзей (1962) рассматривал срастание корней в насаждении сосны замечательной: 46% пней в прореженном насаждении были живыми, причем в более густом насаждении процент срастания был выше. М. Симунович (1958) наблюдал живые пни на расстоянии 2 м от ближайшего сросшегося с ним живого дерева у сосны алепской и сосны итальянской, на расстоянии до 3 м у сосны приморской. Как один из элементов борьбы с засухой, особенно для сосны алепской, автор рекомендовал групповую посадку сеянцев (по 3—5 шт. в посадочную щель); это приводит к быстрому срастанию корневых систем.
Опытный сбор живицы с живых пней дал возможность получить с поверхности пня сосны алепской 14—42% живицы в сравнении с ближайшими стволами, у сосны приморской — 0,9—0,3 кг.
Тумилович (1957) описывал структуру каллюса живых пней лиственницы и различия между ними и нормальной древесиной, отмечая заживление пней как действие естественных корневых прививок.
Ф. Борман (1961) считал, что живые пни функционируют от деятельности сросшихся с ними деревьев, это явление он наблюдал в насаждениях сосны веймутовой. Для выяснения жизнедеятельности пней он поставил специальные опыты, которые показывают, что пни, не сросшиеся своими корнями с другими деревьями, отмирают через год после рубки дерева, а со сросшимися корнями — растут до 10 лет. Большинство живых пней находилось на расстоянии до 2,5 м от живого дерева, наибольшее расстояние между ними было 3,1 м. Клетки ксилемы и флоэмы изменяли свои очертания после рубки: вместо вертикальной они приобретают горизонтальную ориентацию, камбий функционирует ежегодно. Автор объяснял это явление тем, что камбиальные клетки пня получали ауксин от сросшегося с ним дерева через сросшиеся корни, и рост пня продолжался ввиду подачи питательных веществ через срастание. Это говорит о том, что одно дерево может влиять на другое дерево, сросшееся с ним. Однако физиологические взаимоотношения между пнем и сросшимся с ним деревом еще не совсем ясны. В большинстве случаев наблюдалось, что только те корни пня жизнедеятельны, которые непосредственно срослись с живым деревом, и эти же корни и функционируют. В свою очередь живое дерево может использовать корни пня для увеличения своих запасов воды и пищи.
Ф. С. Пейдж (1924) предполагал, что живые пни после рубок ухода — показатель срастания корней. В двух прочищенных насаждениях 53 и 88 лет он нашел соответственно 58 и 54% живых пней срубленных деревьев через год после вырубки. Раскопки показали, что живые пни неизменно срастались с соседними оставшимися деревьями.
Ф. Борман и Б. Грехем (1959) обнаружили живые корневые системы на старых вырубках. Они отметили, что некоторые старые пни и деревья с усохшими кронами получали питательные вещества через сросшиеся корни от живых деревьев.
Р. Ланнер (1961) изучал свойства живых пней, их долговечность и рост шести хвойных пород в Сиерро-Неваде, национальных лесах Калифорнии. Он обследовал живые пни сосны, тсуги, пихты, кедра. При росте пня кольцо каллюсовых тканей Образовалось вокруг его верхушки, иногда ткани покрывали всю поверхность среза. У некоторых пней только один корень передавал питательные вещества от живого дерева, в этом случае только часть пня прямо над корнем живая. Кора живых пней имеет «нормальный», или живой, вид, резко отличаясь от тусклого вида типично мертвой коры; древесина живых пней постепенно дифференцируется на заболонь и сердцевину. На радиальных разрезах пихты и псевдотсуги хорошо видны первоначальные и вновь образованные заболонь и сердцевина. Возраст существования живых пней различен. Ланнер наблюдал живые пни от 35 до 87 лет, рекордное существование живого пня отмечено у дугласовой пихты — 200 лет (Невинс, 1916). Хотя живые пни не имеют зеленой кроны, вода и минеральные вещества в них могут подниматься вверх до 3 м. Рост новых тканей пня обычно, но не всегда, медленнее, чем у деревьев перед рубкой. Иногда бывает почти такой же и даже увеличивается (например, у пихты). На скорость роста могут влиять размеры и количество корневых срастаний или сросшихся с пнем живых деревьев. Возраст вновь образуемых тканей определить трудно из-за отсутствия разницы между весенней и осенней древесиной, особенно это относится к кедру. Большинство живых пней размещалось на расстоянии не более 1,8 л от сросшихся с ними деревьев, но были случаи удаления на 3 м или даже на 7 м, а у дугласовой пихты даже на 15 м (Пемберфок, 1920).
После вырубки оставшиеся деревья используют корневую систему сросшихся с ними срубленных деревьев. Это явление может помочь объяснить, считает Лайнер, почему «разреживание снизу» (т. е. удаление деревьев низшего класса) иногда увеличивает рост оставшихся деревьев, а также сильный рост угнетенных деревьев после вырубки доминирующих деревьев.
Р. Гартиг (1894) также наблюдал живые пни пихты, ели, лиственницы, редко сосны и объясняет этот факт тем, что питательные вещества растущего дерева переходят через сросшиеся корни в пень срубленного дерева и обусловливают образование на пне наплыва.
Е. Холмсгард и О. Шарфф (1963) приводили данные о количестве живых пней и сросшихся корней в 25 насаждениях различного возраста, густоты, количества прореживаний. Они определяли расстояние между живыми пнями и деревом, с которым они связаны, возраст живых пней, действие пня на высоту и диаметр живого дерева, взаимоотношения их корневых систем.
Т. Сатоо (1964) изучал живые пни в 40-летних насаждениях кипариса туполистного (Япония). Он обнаружил значительное количество живых пней, поверхность которых частично или полностью заплыла каллюсом, их корни срослись с одним или несколькими живыми деревьями, удаленнными на значительное расстояние. Количество деревьев со сросшимися корнями с известным приближением он выразил формулой q = aN2 : n(N—n), где N — общее количество деревьев и пней; n — общее количество пней (живых и мертвых); a — количество живых пней; q — количество деревьев со сросшимися корнями на данном участке.
О поглощении растворов свежесрезанными пнями сообщают Р. Труе, Т. Джуди и Е. Росс (1955). Существование живых пней говорит о значительной роли срастания корневых систем в жизнедеятельности лесных насаждений.
В отечественной литературе существование живых пней отмечали М. М. Бескаравайный, А. П. Юновидов, Н. И. Ивченко, А. П. Сляднев, Ф. П. Любич и др. Все они полагали, что жизнедеятельность пней продолжается в связи со срастанием их корневых систем с живыми деревьями и передачей пластических веществ от живого дерева пню через сросшиеся корни. Однако детального исследования этого явления не было. Н. И. Рубцов (1950) наблюдал живые пни лиственницы в Ленинграде; А. П. Юновидов — живые пни сосны обыкновенной в возрасте 120—130 лет в Государственном питомнике Боровое; С. В. Шевченко (1952)—живые пни пихты европейской в Прикарпатье; А. П. Сляднев (1953)—живые пни сосны обыкновенной в Брянской области.
Г. Д. Ярославцев и А. И. Ромашкин (1956) находили живые пни сосны крымской и дуба пушистого в Ялтинском лесхозе. Они считали, что срастание деревьев и пней корнями не только повышает выживаемость и увеличивает прирост растущих деревьев, но и способствует закреплению почвы и предохраняет ее от смыва на склонах, поэтому живые пни целесообразно сохранять.
Приведенный литературный обзор говорит о том, что срастание корней деревьев играет некоторую роль в их жизнедеятельности, существование живых пней показывает влияние одного дерева на другое через сросшиеся корни. Заплывание пней можно рассматривать как положительный фактор в общем биологическом цикле жизнедеятельности насаждения, так как заплывающий пень не гниет, т. е. не может служить источником болезней, живые пни хвойных могут иметь некоторое практическое значение, выделяя некоторое количество смолы. Кроме того, корни живого пня могут служить дополнительными источниками питания для оставшегося дерева, что также имеет свою положительную сторону. Некоторый отток питательных веществ в живой корень уменьшается с каждым годом, а после заплывания пня он очень незначителен, судя по величине отлагаемых годичных колец пня, а корневая система его тем не менее весьма деятельна.
Источник: https://www.activestudy.info/zhivye-pni/ © Зооинженерный факультет МСХА
Комментариев нет:
Отправить комментарий